Купальские тропы в Донцовых травах.
Дата и время: 06.07.2013 09:00 – 17:30Расстояние: 67.2 км, в т.ч. грунт и песок: более 60 км
Нитка маршрута: Савинцы – Довгалёвка – Лысогорка – Червоный Донец – Левковка – р.Северский Донец – Норцовский луг – ур. Байдаки – Протопоповка – р.Северский Донец – Завгороднее - р.Северский Донец – Песковатое – Червоный Шахтар.
Участники: 12 + 3*
Идея, организация: AndreyM, Кирилл Berz
(тополя и вебры над лугом, Червоный Шахтар)«Ми житимемо там, де ми жили –
Де сон метелика, де спомини бджоли,
Де повна плоді піднебесна таця,
Де в пáзолоті павітри й жнива,
Де в горнім горлі крапелька жива, –
Нам жити там і знов туди вертаться…»
Мойсей Фішбейн
С чего начинается Родина? Быть может – с живых запахов села, ароматов луга, дыхания леса, неизмеримой дали Реки. На её нестойкой глади каждое печатное слово протекает сквозь пальцы времени – тихо и неумолимо. Но если стать вровень у берега и плавно, неспешно покатить в такт педальному кружеву – можно увидеть, как время оживает и открывает истории давно заросших троп. Оглянувшись, можно заметить, то, что раньше не замечали, услышать то, что раньше не слышали. И каждый звук – музыка, каждое слово – песня, каждый шаг – танец, каждая улыбка – любовь. Это не сказка – мы там были.
(луговое озерцо у Червоного Шахтаря)В хорошей кампании как-то так случается, что всё ладится, и даже песок не страшен и прокол не горек. В Савинцах осыпалась шелковица, гнули ветви плоды абрикос. Историческое кирпичное здание играло сводами в утреннем Солнце. Здешние сёла – казацкие станицы, поэтому и постройка хранит чёткую, устремлённую геометрию. Спустившись к Донцу-молодцу, попали на песочную дорогу. Покрышки заиграли, забегали, выбрасывая песочные фонтанчики. Также и казачья братия летала ветром на своих скакунах. Вольно здесь коню – и вода, и травы. Утренние паутинки ещё с росой, натягивают сети от мальвы до вербы.
На лугу запахло. Как в кино – герой просыпается и спрашивает – я в раю?

. Чуток уходим от Донца, объезжая старицы и болотца, прижимаясь к белёсому склону. Колёса наощупь гладят ямки и ходят в пригорки. По пути, когда проезжали Изюм, видели целое стойбище каменных баб, у кургана Семи Ветров. Это с таких пригорков и курганов свезли их на собрание. Ещё до казацкой поры (а оселедец носил ещё вещий князь Олег), жили тут скифы-орачи. Колос их родил всотеро на пойме чернозёмной. Тысячу лет стояли они в этой лесостепи. И не только плугатарями были – воинами крепкими, мастерами искусными – углём топили, металл ковали и мёда на зиму запасали впрок. Да и Бога чтить не забывали. С тех пор в Балаклейской округе курганов сотни – больших и малых, сакральных и тайных. Наши предки считали их оберегами, поэтому трогать их было грешно.
(Изюмские бабы)За лугами стелется единственная улица Лысогорки (да-да, Лысая Гора не только у дядьки в Киеве). За нею немного останцев асфальта и снова шаг на грунт к Реке. Кажется, жизнь здесь возможна в автономе. За Червоным Донцом выходим на гору. Река, упираясь, воротит руслом. Далеко видать зелёные облака леса, блестит на Солнышке плёс. На таких высотах давно ставят священные места, да ещё и насыпают, чтобы к быть ближе к небу. Затем устремляют вверх камень нерушимый – бабу. Когда более сотни лет назад началась здесь мания воровства-копательства, обнаружили много оружия, латы, женские украшения. Вот так думая, что нашли, начали терять.
(Донец-молодец)На спуске опять затарахтели колёса, зашумели трещотки, зашипели покрышки. Снова прокол и коня нужно подковать. А под ноги склоняются и стелются абрикосы, ждут своей поры яблони. Решаем скатиться до близкой Левковки, постоять у Реки. У нового моста коровье стадо с удовольствием погружается в воду, почти по самую холку. Следов старой деревянной переправы выше по течению уже и не видать. Сидим в теньке под деревом, глядим себе на Реку. Так тут когда-то, возможно, сиживал и хаживал Григорий Сковорода, которого «Світ ловив, та не впіймав». И верно, бросил он жизнь придворную (хористом был), никакие уговоры царские не принял. Пошёл пешком по свету (не было ещё тогда велосипеда). Обувью дорожил, носил за спиною. Обувался в святых местах да в добрых гостях. Куда бы не ходил, в суме его всегда две вещи были – Письмо Святое и флейта. Странным он казался – выбрит, короткая стрижка и белая стоечка. Ну кто ж так в дороге держится? В Лавре Киево-Печерской не раз его просили остаться, «украшением братии стать». Пока не ответил Григорий – «хватит тут и вас, неотёсанных». Так и шел путником по жизни, не стяжая ни славы, ни богатства. Как-то пришёл Сковорода к товарищу на Слобожанщину в село тихое. Тёплая встреча, поели, попили, песен вспомнили. Товарищ на отдых удалился, а Григорий в труд ударился – яму копать. «Зачем ты?» - спросил погодя товарищ. «Час мой подходит, пора» - лёг Григорий на лавке, скрестил руки и ушел мирно.
(байбачьи норы)Эх, сидели б дольше – я б ещё рассказал. Да пора уже нам, только на правый берег, на луг необъятный. Снова песок закрутил и ноги вяжет. Вдоль дороги байбачьи норы, моя голова пролезет точно. Я видел тут этих пушистиков, с колесо высотою. Побили их много при Хрущёве – урожай от грызунов спасали. А потом пришлось от прочей нечисти поля ДДТ травить. Никита Сергеич, ведь наш ДПИ закончил, не аграрий он, но душа у него к земле лежала. И не меньше – к воде, затопил он рукотворными морями пол Надднепрянщины. При чём тут луг? Он тоже заливной, когда Донец в силе.
(Левковский луг)Дорога привела в лес. Здесь вспоминается море – Сарматское. Песок дна морского и по сю пору сыпуч, никакими соснами не закроешь. Зато пахнет тут тонко и ветерок гуляет. Кто-то шуточку отпустит – и пошел смешок гулять. На светлых опушках набрал силу чабрец, открываясь фиолетовыми кустами-букетами. На Солнышке белеют редкие цветы ромашки лекарственной. Вода кончается быстро. У Норцовского лесничества отдыхаем под дубами-красавцами. Когда-то они почитались как священные – символ крепости и силы мужской. Говорят, к такому дереву подойти можно, чтобы силы путнику усталому попросить. Тем более, мы покидаем лес и снова плывём бескрайним лугом, аж до самой речки Чепельки. Когда-то, помню, луг не был так распахан, и от движения сквозь нежные кусты марены и пидмаренника кружилась голова. Растворяясь в воздухе, запах и пыльца наполняли каждый вдох.
(по лужку близ Чепельки)У хорунжего Кирилла порвалась сбруя на коне (оборвалась цепь). Добре, что был с нами кузнец, да и всяких дел мастер Вакула, ой Саша

. Он кого угодно подкуёт, голова и руки на месте. Как говорят: «І до шаблі, і до миски, і до третьої колиски» - не пропадёшь с ним. Дальше Андрей повёл через егерское хозяйство. Тут ферма кабанья и живность всякая. Наверное, с таких кучерявых овечек, как тут, точили если не золотое, то серебряное руно точно. Здесь же и колодец с хорошей водою, но нашим отрядом лучше не останавливаться. За лугом, за рекою ждёт нас криница чистая. Опять дугою обходим старицы и болотца, тут, если не знаешь – можешь побродить. Пока не вывел клубок у Андрея в руках к высокому берегу. Жаль, луг распахан, рисуем геометрическими фигурами по растрескавшемуся грунту. А впереди уже маячит белый утёс урочища Байдаки. Имя осталось от прежних владельцев этой земли. Если пролезть змейкой-тропою наверх, то с кручи раскрывается вид на уходящий под небосвод луг. Только руки раскинь – и в небо. Здесь, у подножия, мощь Донца смиряется и круто разворачивает Реку под прямым углом, вырезая кораблик-остров. Здесь же когда-то поставили хозяева водяную мельницу. Теперь это место облюбовали для отдыха водники. Кстати, «байдак» – давнее название деревянного речного судёнышка, даже с парусом, ходившего по Днепру, Донцу и Дону.
(вид с Байдаков на луг)Далеко видать сверху, но сёл Чепель, Ветровка, Мирная Долина, Залиман, Норцовка и не различишь. Стали сёла деревнями, потеряли свои храмы с куполами и колокольнями. Так уже бывало сотни лет назад, когда блестели тут казацкие сабли кошевого атамана Ивана Сирка в бою с супостатом. Был атаман славным воином-характерником. Легенд про него – уйма и все правдивые. Пока луг не проехали, припомню, что успею. Когда французы пригласили Сирка Дюнкерк взять, т.к. своими силами не могли, взял он, конечно. Своей казацкою головою перед местными гордецами не кланялся. Тогда стали завистники его дуэлями изводить. Девятнадцать боёв прошел Иван, все выиграл. При этом даже не касался, не рубал саблей соперников своих. Просто, когда поднимал глаза, у дуэлянта начинала дрожать рука, потом падало оружие, потом падал он сам… Как-то задушила числом казацкий отряд вражья сила, ранен был атаман. Чтоб не сдаваться, обернулся на птицу и полетел над болотом. Сказывали, что и волком мог стать, когда хотел сильно. Ведь по легенде, именно в ночь на Ивана Купала получил он силу характерницкую от волчицы. И было бы это сказкой, да если бы несколько таких шибайголов-характерников не жило в Дружковке, где проезжали сегодня, и общались они без радио, телеграфа и писем со своими побратимами в Маяках, что на Донце. Хроника пишет, что враг знал об этом, потому десятой дорогой обходил.
(вид с Байдаков на Донец)Сегодняшний день по старому стилю – как раз Купала, праздник Солнца и всего животворящего. От Велесовой книги и до наших пор традиция жива. Я знаю тех, кто праздновал этот день в самую короткую ночь. Мы же цвет папоротника не искали, огненное колесо с Байдаков не пускали и даже венки из зела не плели, куда уж через огонь на великах скакать. Но искупаться были совсем не против, по коням! Чепелька нынче зачахла. Ещё лет семь назад её приходилось бродить, а теперь: хошь – перепрыгни, хошь – переедь. От Байдаков Андрей ведёт к Протопоповке. Дивные места, много чистых ключей. Один, долгожданный – прямо у дороги, мощный и свежий. Кто испытал жажду, познал цену воды. Как коровы поят своих телят молоком, так и мы припали к целительному роднику земли. Даже дождик пришел на пару капель и отправился дальше. Оставив щедрую яблоньку, держим путь к бережку, на пляж.
(вензеля беззубки)Донец тут прозрачен, песок на дне переливается волнами, течение сильное, хотя не глубоко. Река смывает запахи и следы земли, щекочет прохладой. Благодать, да и только. Но даже здесь, в благодатном крае, прошлась косою голодная смерть. Тогда, в голодомор 33-го, в ближнем селе Петровском из 2000 дворов осталось 200. Пришлось завозить новые семьи с других земель. Память хрупкая, как мосты через Реку. Моя собеседница из здешних. Говорит, что её отец рассказывал, как в тридцатые тут ходили баржи с лесом от Савинцев на Изюм. На месте, где мы купаемся, был активный паром, глубина, а в Завгороднем и Петровском были мосты. По Петровскому мосту ещё лет 15 назад можно было переехать, потом просто посидеть на нём, свесив ноги. Теперь и опоры поди узнай. Всё течёт…
(на пути к Червоному Шахтарю)Зато Андрей знает, что есть ещё порох в пороховницах, и что свято место пусто не бывает. Дорожками и тропами над самым краем-промоиной вывел нас к замечательной кладке. Раскачиваясь, пружиня каждый шаг, проходим над Донцом. Представляю, как утром над водою плывёт туман, в тиши проносится ласточка и серебряным боком играют головни в прозрачных струях. Не успел додумать, как дорога песчаной аллеей устремилась в лес. Через пару вёрст попали в хуторок Песковатое, где теперь управление РЛП «Ізюмська лука». Здесь уникальные тополя 100-150 лет, животные и флора, занесенные в Красные книги Европы и Украины. Чтобы запомнить, остановились подковать коня, вынув очередную занозу. Песчаные дороги упражняют в навыках, дыхание становится глубже, а лес – ближе. Но и колючки не отстают, только тронь. Под низким Солнцем выкатываем на опушку. Долгой лесной тенью въезжаем на чернозём. Кони понесли, даже хлопать не нужно. Луг стелется до самого Червоного Шахтаря, пролетая под колесами. Последняя страница перевёрнута, впереди - новые.
Вот и сказки конец, кто дослушал – молодец! Спасибо вам за добрую кампанию. Кто на Купала сказки слушает, знает: каждый звук – музыка, каждое слово – песня, каждое желание – сбудется

.
*использованы слова из памяти и фото из архива, все совпадения неслучайны